— Александр Михайлович, не секрет, что в этом году была тяжелая лесопожарная обстановка в Забайкальском крае. Понятно, что повлияла погода – аномальная жара и засуха. Можете сказать, сколько было пожаров, какое количество и на какой площади?
— Вы уже в вопросе отметили, что этот год аномальный по температурам. У нас в отдельные месяцы было превышение на 6-8 градусов. Это очень большие значения. Фактически пять месяцев до августа практически не было осадков на территории края. Где-то они проходили, но потом снова была засушливая погода. При этом у нас солнце в любое время года сильное. Это создает наиболее сильные предпосылки для того, чтобы, во-первых, проблемы у нас возникли в сельском хозяйстве с засухой, неурожаем, покосами и так далее. И, во-вторых, проблемы с пожарами в лесах.
Пожары возникали и распространялись очень быстро. Огромные силы и средства нужны были для их тушения. Сосредоточенные группировки с помощью федеральных сил, межрегиональной группировки работали, но не могли полностью справиться с этой стихией, настолько была сложная обстановка с апреля по август. В итоге у нас огнем пройдено почти 2 млн га, наибольшая часть из этих пожаров была сосредоточена в трех районах: Тунгокоченском, Тунгиро-Олекминском и Могочинском. Они наиболее подверглись и засухе, и наибольшим образом пострадали от пожаров.
Тут надо обратить внимание на то, что почти всегда большая часть из этих территорий не считалась зоной тушения. Эти места относились к зонам контроля, так как они в большинстве случаев мало населенные, а значительная часть вообще не населена. Дорог там ни автомобильных, ни железных, по существу, нет. Со сложными, особенно верховыми пожарами, надо работать с тяжелой техникой. Возможности забрасывать туда тяжелую технику, бульдозеры нет. Поэтому они относились всегда к зоне так называемого контроля. Два года назад мы вместе с федеральными властями совещались, они хотели, чтобы уменьшилось в целом количество пожаров. И поэтому было принято решение 8,5 млн га леса на этих территориях включить в зону авиационного тушения. Но практика этого года показала, что сил и средств на то, чтобы в таких климатических условиях тушить пожары только авиационными силами, не хватает.
— Достаточно ли у нас пожарных частей, сотрудников, наземной техники?
— Федерация устанавливает нормативы техники и различного рода сил и средств — личного состава, авиационной, наземной техники и так далее. Достаточно или недостаточно этого – говорить сложно, потому что в предыдущие годы мы с пожарами справлялись. Но в нынешней ситуации не справлялись ни мы, ни даже дополнительные силы, стянутые практически со всей страны. Из всех регионов, где есть более-менее значимые силы авиационных пожарных формирований, все работали в Забайкалье. У нас были непосредственно федеральные силы тушения – по линии Минприроды РФ, по линии Рослесхоза, по линии МЧС. Это такая система организации тушения. Не надо избыточно везде все иметь. Надо сконцентрировать силы со стороны и направить их на работу. Тем не менее, всем вместе тоже не удавалось справиться с ситуацией.
К нам приезжали федеральные руководители, помогали командовать тушением, выработкой конкретных решений, стратегий, тактики. Нормативы федеральный орган устанавливает. Я думаю, что они соответствуют таким обычным рядовым условиям. Но совершенно другая ситуация, когда у нас в крае одновременно действовало две чрезвычайных ситуации федерального характера (В Забайкалье были объявлены ЧС федерального уровня из-за засухи и пожаров – прим. ТАСС).
— Вы упомянули засуху уже. И получается, что очень тяжелый был сезон у забайкальских сельскохозяйственников. Сначала засуха, потом в сентябре снегопады. И много посевов пострадало, погибло. И вообще у нас регион рискованного земледелия. Расскажите, насколько серьезны эти потери и какая помощь будет оказываться?
— Вообще в России большая часть регионов рискованного земледелия разного характера. Конечно, и Забайкалье здесь тоже на особом месте стоит. Но этот год, конечно, стал выдающимся, уникальным. Наши специалисты, наверное, последних лет 20, даже 30, не помнят такой засухи. Что-то похожее было в 80-е годы, когда пять месяцев не было по существу дождей. Но тем не менее, надо поразиться в данном случае силе земли, злаков, культур и мастерству наших селян, потому что даже в этих условиях удалось вырастить урожай. И у нас в итоге при полном отсутствии осадков в большинстве районов и при всех остальных обстоятельствах, полностью погиб урожай только на площади 19 тыс. га. На наши сотни тысяч, которые мы пашем, это не так много. Хотя это все равно очень большой убыток. И особенно для тех хозяйств, у которых погибли полностью урожаи.
Хуже ситуация тем, что на значительной части площадей, более половины, не в полном объеме получен урожай. Сейчас вместе с Минсельхозом России и Минсельхозом Забайкальского края считают эти потери. Мы уже в правительство России отправили все соответствующие материалы о том, сколько то или иное хозяйство на конкретном поле в итоге недополучает урожая, насколько это сказывается на его экономике. Тем хозяйствам, которым такая потеря может грозить банкротством, то есть они не в полной мере соберут урожай, у них будет выручка меньше, чем они израсходовали в этом году на агротехнологический цикл, мы, конечно, постараемся по максимуму оказать помощь. И Федерация это хочет сделать, и мы хотим, конечно, нашим селям помочь. И даже если вдруг в силу каких-то технических или правовых, юридических трудностей с федерального уровня мы помощь не получим, то мы однозначно силами Забайкальского края соответствующую помощь людям окажем.
Сейчас потери составляют более 1,5 млрд рублей. Пострадали как растениеводческие хозяйства, у которых полностью урожай погиб или существенное снижение количества этого урожая произошло, и пострадали животноводческие хозяйства, у которых на пастбищах тоже не уродилась трава, нет нужной производительности по кормам и возникает риск зимовки. Поэтому сейчас мы готовимся к выплатам, и уже некоторые выплаты по растениеводческим хозяйствам проводили и проводим. И сейчас будем проводить также выплаты животноводам. Финансируем заготовку кормов на других территориях, оплачиваем доставку, топливо. В более сложных случаях будем дополнительно помогать, постараемся сделать все, чтобы все хозяйства были обеспечены кормами. 150 животноводческих хозяйств уже получили финансирование под 40 млн рублей.
— Как вообще в таких тяжелых условиях развивать агропромышленный комплекс и какие планы существуют?
— Это не тяжелые условия. Это год уникальный такой. Уникальные ситуации в истории были на всех территориях в любой географической точке земного шара. У нас тоже такой случай произошел. Перед этим несколько лет у нас таких случаев практически не было. У нас активно развивалось сельское хозяйство, мы били рекорды и по количеству товарной продукции, по количеству распаханных задействованных земель и по урожайности. Что поразительно, мы 30-летний рекорд по средней урожайности побили в прошлом году.
Ну вот в этом году получилась обратная ситуация. Я считаю, что очень хорошая перспективность дальше по сельскохозяйственному развитию. Мы поможем сельскохозяйственным предприятиям, чтобы они, несмотря на тяжелый год, могли и дальше расти и развиваться. Плюс в нашей копилке сильных сторон – знаменитые Восточно-Сибирские черноземы, очень плодородная земля, солнце, которое позволяет нам выращивать очень сильные твердые сорта пшеницы. Такая мука и такая пшеница имеет самые топовые характеристики. У нас все возможности есть для того, чтобы дальше развиваться.
Помимо того, что мы имеем сильные климатические и природные стороны, хороший опыт в сельском хозяйстве, не надо забывать, что и в целом большой вклад в развитие отрасли сделан. Предприятия вкладываются, мы более 1,5 тыс. единиц техники за последние годы купили, с новым семенным фондом работаем, новые технологии осваиваем. Мы пробились по экспорту в Китай, который был запрещен многие годы. У нас и масличные, и зерновые культуры можно продавать. Мы также получили разрешение продавать мясо в Китай. Там есть некоторые моменты с требованиями к мясу, даже этого мы сейчас добились. У нас построена соответствующая инфраструктура – единственный в мире сухопутный зерновой терминал мощностью 8 млн тонн, который позволяет нам отгружать пшеницу, причем не только из Забайкальского края, но и из других территорий Сибири и Дальнего Востока.
Тот период времени, когда была земля, была климатическая возможность выращивать урожай, выращивать скот, но некуда было продавать, он прошел. Сейчас с продажами все в порядке, все возможно, покупатели приезжают, рынок Китая открыт, рынок Монголии всегда был открыт. Пожалуйста, выращивайте поставляйте, производите.
— Какие объемы экспорта сейчас в Забайкалье?
— Мы ожидаем в этом году, что экспорт будет более 110 тыс. тонн. Среди них зерновых примерно 70 тыс. тонн, около 20 тыс. тонн масличных. Зерновые мы давно производим, сильные и засухоустойчивые культуры у нас уже сложились, опыт выращивания тоже сложился. А масличные только четыре-пять лет, как мы начали их активно осваивать. Конечно, они очень сильно помогают в экономике сельскохозяйственных предприятий, в севообороте, но опыта еще недостаточно много. Поэтому засуха пока посильнее сказалась на масличных, чем на злаковых.
— С разворотом страны на Восток особенно стало актуально трансграничное положение Забайкальского края. Расскажите, пожалуйста, какая работа сейчас проводится по модернизации пунктов пропуска?
— Да Забайкальский край – это самая короткая и самая удобная точка торговли двух стран. Наши предшественники, руководители тоже это понимали. Поэтому в Забайкалье самая широкая, разветвленная сеть вдоль границы автомобильных и железных дорог, также самое большое количество погранпереходов. Более того, самые масштабные по объему грузоперевозки железнодорожный и автомобильный пограничные переходы находятся в Забайкальском крае в поселке Забайкальск. 65% всего сухопутного грузооборота двух наших огромных стран Китая и России проходят через эти два погранперехода.
Причем динамика в последние годы становится еще более масштабной. В этом году у нас почти 30% рост по перевозкам железнодорожным и практически удвоение по автомобильным перевозкам. При этом по автодорожному погранпереходу нам удалось добиться снятия очередей вообще. Мы с китайской стороной договорились, правительство России нам помогло, и мы ввели круглосуточную работу погранпереходов и электронную очередь, в которой перевозчики заранее могут записаться, определить время. Это все выстроило технологичную работу на этих програнпереходах. Введены три досмотровых комплекса на въезд и на выезд в автомобильном, то же самое в железнодорожном переходах, которые ускорили контроль и обработку транспортных средств и вагонов. Все это привело к значительному росту перевозок по этим погранпереходам.
По другим погранпереходам, динамика тоже очень хорошая, но и там, и там есть ограничения. Слава Богу, нам удалось по всем погранпереходам на уровне правительства России утвердить соответствующие документы, которые предусматривают значительную реконструкцию, расширение мощностей. По железнодорожному погранпереходу Забайкальск сейчас реализуется программа, в 2025 году должна быть закончена, которая нынешние почти 20 млн тонн грузов должна будет увеличить до 37 млн тонн. Одновременно строится дополнительно еще один железнодорожный путь между Россией и Китаем. На территории нашей страны строится сразу несколько крупных комплексов, площадок, контейнерных терминалов, которые позволяют эти все вагоны обрабатывать. Строят и «Трансконтейнер», и «Феско», и «Евросиб», и «Бизнесактив» — целая группа разных компаний.
То же самое происходит по автодорожному погранпереходу. При этом реконструкция автодорожного погранперехода в Забайкальске предусматривает увеличение мощностей в 10 раз. Аналогичная ситуация у нас с реконструкцией погранперехода в Приаргунске, который называется Староцурухайтуй, там увеличение провозных мощностей планируется в 25 раз. Мы знаем, что каждое новое крупное предприятие на месторождениях сразу дает миллионы тонн груза. И поэтому мы понимаем, что после запланированной реконструкции сразу надо будет проводить следующую, рассчитанную еще на большие мощности. И потом придется делать еще и следующий этап. То же самое в отношении погранпереходов Олочи, Верхний Ульхун с Монголией. И, помимо этого, у нас есть потребность в восстановлении некоторых погранпереходов и строительстве новых мостов и подходов.
Ключевым является то, что все погранпереходы реконструируются, планируется строительство новых, а динамика перевозок по ним непрерывно растет. У нас в этом плане очень хорошее будущее и очень большие задачи.
— Отлично! Александр Михайлович, сейчас, наверное, на Дальнем Востоке все очень сильно ждут принятия закона о Международной территории опережающего развития, особенно приграничные регионы. Вы как-то заявляли, что потенциальные резиденты МТОР в Забайкальском крае смогут вложить 85 млрд в инвестиции. Уже есть понимание, что это за проекты, какие компании и из каких стран?
— Компании все время появляются. И если быстро вопросы не решаются, они, к сожалению, уходят. Таков естественный процесс. У них есть возможность реализации проектов, есть какой-то бизнес интерес. Если вы можете дать им нужные условия, то они этот проект реализуют. Если не можете, они идут и ищут дальше, где реализовать этот или другой проект. Такова суть бизнеса. У нас всегда есть проекты и всегда будут проекты, потому что у нас уникальное положение и уникальные возможности, эти возможности надо использовать.
Мы понимаем, что две огромные экономики России и Китая здесь взаимодействуют. Таким образом, конечно, и возникает инициатива по международной территории опережающего развития. Чем она должна отличаться от ТОР. Территории опережающего развития были задуманы, как некие площадки, на которые государство подводит инфраструктуру, которой нет на Дальнем Востоке. И благодаря этому какие-то предприятия быстро строятся, намного быстрее, чем в предыдущие годы. А международная территория опережающего развития про другое. Она про то, как создать подходящие условия тем, кто занимается международной торговлей, трансграничным перемещением грузов, кто покупает какие-то узлы и агрегаты или производит их, как им создать такие условия, чтобы они могли быстрее и легче все это делать с меньшим количеством рисков, чтобы все это для них происходило дешевле и чтобы как можно больше предприятий могли бы скомпоновать знания с той и с другой стороны, и делали для этого производства.
И мы видим в этом плане безграничные возможности. Вот про что международная территория опережающего развития. Поэтому мы считаем, что она должна быть утверждена в рамочном виде и должна в зависимости от потребности бизнеса эти возможности предоставлять. То есть по международному соглашению вносить соответствующие корректировки в какие-то сложности, ограничения, может быть, разрабатывать новее регулирование, которое отвечает на новые вызовы в экономике, помогает отраслям новой экономики, и позволяет это делать на совместной территории российско-китайского сотрудничества.
Проекты у нас постоянно возникают новые, меняются. Сейчас самыми главными являются проекты, связанные с транспортом, логистикой, обработкой грузов и так далее. Их объем растет, здесь никуда не денешься. Помимо этого, у нас возникают проекты, связанные с производством, потому что многие производители видят возможности производить у нас что-то для российского рынка и хотят объединить российские и китайские силы и возможности. Кто-то, наоборот, хочет для китайского рынка, особенно это касается сельскохозяйственного, продовольственного сырья, различных товаров народного потребления.
Очень много проектов, связанных с туризмом, отдыхом, общественным питанием, розничной и оптовой торговлей. У нас почти 15 млн туристов прибывает в сопредельный с Забайкальском город Маньчжурия, там вырос огромный город, куда приезжают туристы со всего Китая. Они с удовольствием едут к нам, хотят ехать как можно больше. И нам надо создавать возможности. Они хотят смотреть, есть, покупать что-то, с удовольствием тащат баклашки с растительным маслом или конфеты и так далее.
— В общем, все это надо производить, чтобы привлекать туристов.
— Давать возможности все это производить, причем промышленными партиями.
— На прошедшем Восточном экономическом форуме, наверное, одной из главных тем был энергодефицит на Дальнем Востоке. Расскажите, насколько для Забайкалья это актуальная проблема и какие есть варианты решения? Даже были идеи построить в Чите атомную электростанцию.
— Да, такое предложение обсуждается. И обсуждаться будет долго, пока энергодефицит не будет закрыт. Потому что дефицит такой есть. Безусловность его возникновения мы уже лет пять назад начинали доказывать. Очень активно последние три-четыре года говорим об этом. Были соответствующие поручения президента и по Дальнему Востоку, и по Забайкальскому краю. Я возлагаю очень большие надежды на обновленное руководство Министерства энергетики РФ, в том числе на министра Сергея Цивилева. Мы говорили про это два года, а он пришел и в течение трех месяцев принял решение о строительстве у нас новых блоков на Харанорской ГРЭС, которые дают нам 460 МВт.
Но, во-первых, они запоздали, потому что у нас уже это дефицит. И физически дефицит наблюдается в отключениях, в том, что мы большое количество электроэнергии импортируем из других регионов. И мы получаем завышенные тарифы. То есть мы уже здесь опоздали в работе по развитию энергетики Забайкальского края. И поэтому строить эту станцию будем со значительным опозданием, она только в 2028 году будет готова. А проекты и потребители, которых она должна запитать и надежно обеспечивать, это время отодвигается только на 2029 год. Но при этом у нас сохранится дефицит к тому времени, он уже будет физически ощущаться еще где-то на 700 МВт. Поэтому мы сейчас активно работаем над тем, как и эту генерацию создать.
Все вопросы энергетического обеспечения нашей экономики и в целом в хозяйственной жизни края находятся на постоянном приоритете правительства Забайкальского края. Я просто понимаю, что инфраструктура, особенно энергетическая, должна развиваться опережающими темпами, чтобы не ограничивать развитие региона. Вот мы хотим этого избегать. Сейчас мы это ограничение имеем, его предвидели, об этом говорили. Сейчас решения принимаются, но надо понимать их гораздо быстрее.
— И завершая нашу беседу, расскажите, как вы реагируете на возникающую критику в социальных сетях или СМИ?
— Всегда альтернативное мнение для человека полезно. Если это мнение профессиональное, от опытного мудрого человека, который хочет привнести пользу, то, конечно, это сокровище. Я это на практике чувствую и понимаю. Какой-либо стеб от людей, которые в вопросе не понимают, не понимают вообще, про что идет речь, которые видели какие-то огрызки, причем неправдивые, их выступления никакой пользы не несут. К сожалению, зачастую именно это часто происходит. Незнание, на это накладываются слухи, сплетни, выдумки, догадки или просто дикости. К сожалению, мы с вами работаем в той ситуации, когда у нас активно в этом направлении работают враги и внутренние, и внешние. Перевод этого всего в какой-нибудь стеб не приносит никакой пользы.
В 2018 году, когда я начал выполнять работу на своей должности и взаимодействовать с большим количеством людей, я встретил девушку, она родом из Забайкальского края, но работает в Москве. Я спросил, как вы к краю сейчас относитесь, что о нем думаете. Она говорит: «Я очень его люблю, но я ничего не хочу читать про Забайкалье, потому что там пишут только гадости». Здесь вопрос в том, что человек, любящий край, и который может что-то для него сделать, ничего про него не хочет слышать, потому что у человека стереотип, что все, что про него пишут — плохо. Тогда это явление носило огромный, массового масштаба характер.
Сейчас мы уже видим, что ситуация изменилась в значительной степени. Забайкальский край звучит. Из некоторых последних новостей — сегодня по ряду профессиональных изданий и сайтов, касающихся труда, структуры трудоустройства, Забайкальский край в стране занимает самые первые места как перспективное место работы. По динамике заработной платы Забайкальский край находится на втором месте в стране. Позитивные изменения есть в нашем медиафоне, не сравнить уже с 2018-2019 годами. От того, сколько людей будет понимать и знать, что у нас такой потенциал, что мы вот здесь первые, здесь мы завтра можем стать первыми, здесь добились чего-то, мы сможем изменить ситуацию и добиться добра для нашего Забайкальского края.
